Монгольская государственность в ее историческом развитии (XIII-XX вв.)

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА Дудин П.Н. Статья посвящена процессу становления государственности у монголов, начиная с XIII в. – момента формирования единого Монгольского государства. Основное внимание сосредоточено на процессе распада империи Чингисхана и дальнейшем дроблении монгольских земель. Попытки консолидации при Даян-хане и Алтан-Хане носили временный характер и не принесли желаемого результата – после смерти правителей их держава делилась между потомками, находившимися друг с другом в состоянии постоянной вражды. В результате сначала Монголия делится на западную и восточную часть, а затем восточная – на северную, получившую название Халха, и южную – в результате чего формируется ядро современной Внутренней Монголии. В конце XVI в. монгольские народы сталкиваются с молодым Маньчжурским государством, наиболее ожесточенное сопротивление которому оказывает Чахарское ханство. Однако в результате военных успехов маньчжуры захватывают основные опорные точки бывшей Монгольской империи и в 1636 г. на съезде южно- и восточномонгольских князей провозглашают своего правителя Великим ханом. Северная Монголия (Халха) была включена в состав империи Цин в 1691 г. Возрождение монгольской государственности и восстановление самостоятельности происходит в первой половине ХХ в.

История собственно монгольской государственности сво­ими корнями уходит в начало XIII в., когда на курултае 1206 г. представитель рода Борджигинов был избран Великим монголь­ским ханом. Дальнейший ход событий связан с завоевательными войнами и формированием крупнейшего государства в истории человечества. Следовательно, данный период можно рассматри­вать в качестве «отправной точки» в длительном и сложном пути монгольского государствостроительства, который имел волноо­бразный характер, в результате чего периоды расцвета, единения и могущества сменялись периодами упадка и раздробленности.

Отправную точку распада державы Чингисхана связыва­ют со смертью великого хана Мункэ, умершего в 1259 г. Хан Хубилай, не посчитавший для себя применимым следовать предписания «Великой Ясы» Чингисхана, не был признан в качестве легитимного правителя, в связи с чем государство пе­реживает период т.н. «первого распада»: от некогда мощной империи откалываются государство ильханов и Золотая Орда, которые в дальнейшем превратились в самостоятельные по­литические формирования. Так, суверенитет Великого Мон­гольского государства начал «распыляться» среди государств - преемников великой державы, которые также теряли его в результате распадов или завоеваний.

Смерть Хубилая в 1294 г. можно рассматривать как начало конца в истории монгольского владычества в Китае. Его преемни­ки не имели возможности управлять такой большой территорией, в связи с чем монгольское владычество в Китае значительно ослаб­ло. К концу XIV в. Великая Монгольская империя как единое це­лое столкнулась с серьезным сопротивлением других государств, созданных на обломках империи Чингисхана. Еще одна мощная сила Средней Азии - Тамерлан-Тимур и его потомки завершили процесс ослабления династии Юань и подвели ее к гибели.

Преемники монголов в Китае, династия Мин, не стреми­лась к подчинению и владычеству над Монголией, поскольку это позволило бы сплотить их и тем самым создать себе сво­ими руками сильного соперника. М. Россаби говорит о не­практичности подобного решения. Минская администрация проводила политику дробления ее земель и, как следствие, ос­лабления монгольских правителей. Сопротивление оказывали лишь отдельные отряды полупартизанских формирований, не представлявшие серьезной угрозы китайскому спокойствию. В результате южные территории превратились в союзников Минов, которые осуществляли пограничные функции и защи­щали империю от своих же соплеменников - северных монго­лов будущей Халхи. Это явилось предпосылкой будущего раз­деления монгольского народа, хотя и не выступало в качестве определяющего фактора.

В XIV-XV вв. в собственно Монголии происходил процесс дальнейшего развития феодальной иерархии и, соответствен­но, «второго распада». Однако на рубеже XV-XVI вв. один из наиболее крупных правителей - потомков Великого завоевате­ля Даян-хан (1479-1543) сумел на короткий период вновь объ­единить страну, но после его смерти она распалась на части, на этот раз окончательно, и уже едва ли не каждый из более- менее крупных владетельных князей стал принимать ханский титул². С этого времени история монгольских народов начина­ет отсчет делению земель не только на Восточную и Западную Монголию, но и деление Восточной Монголии на Северную и Южную. Естественной южной границей становится пустыня Гоби. Потомки Даян-хана по старшей линии заняли земли в Южной Монголии, а потомки младшего сына Гэрэсэндзэ ос­новали несколько родов владетельных князей на севере страны - в Халхе.

Последним из великих (не по титулу, а по деятельности) ханов в Монголии был внук Даян-хана Алтан-хан (1532-1582), которому приписывают основание города Хух-Хото, адми­нистративного центра современной Внутренней Монголии. Алтан-хан также предпринял попытку объединить монголов.

Вместе с тем в этот же период на востоке формируется сила, способная подчинить себе не только разрозненные мон­гольские княжества, но и империю Минов - маньчжурское го­сударственное формирование, распространившее в итоге свое влияние на Китай, Монголию, Корею и ряд других более мел­ких государств Азии.

Наибольшее сопротивление маньчжурским правителям оказывали представители Внутренней Монголии и Чахарско- го ханства, крупнейшего и сильнейшего государства, распо­лагавшегося на территории современного Северного Китая. Верховный правитель ханства Лигдэн (1592-1634) потерпел поражение, бежал и вскоре умер на территории современного Цинхая (Кукунора), а его потомки не смогли оказать сколько- нибудь значимого сопротивления, в результате чего спустя два года, в 1636 г., в Чифыне по повелению маньчжурских ханов был созван съезд 49 владетельных южно- и восточномонголь­ских князей. Съезд принял судьбоносное решение о возведе­нии Абахая на великоханский престол с титулом богдо-хан³. В результате этого остатки государственного суверенитета были окончательно утрачены, а права владетельных князей Южной и Восточной Монголии перешли к маньчжурам. Государствен­ные образования, занимающие пространство этих земель, лишились своего суверенитета, а на политической карте того времени появляется Внутренняя Монголия, сформированная на юго-восточных землях монголов.

Халха, или Северная Монголия, стала называться Внеш­ней Монголией и сохраняла свою независимость. При этом наиболее активные и деятельные северомонгольские князья, начиная с 1640 г., время от времени предпринимали попытки если и не к политическому, то к военному объединению перед угрозой потери независимости. Тогда по инициативе ойрат- ских правителей был созван съезд, в котором приняли уча­стие 44 владетельных князя и церковные иерархи. Основной целью было обеспечение внутреннего мира между князьями и отражение общими силами маньчжурской угрозы. Однако созданный союз и заключенный мир оказались непродолжи­тельными. Распри, споры и конфликты, сознательно инспи­рированные маньчжурами, привели к новой вспышке борьбы между феодалами, в результате поставленной цели - форми­рования действенного блока княжеств, способного отразить маньчжурский натиск - достичь не удалось.

Далее последовала череда междоусобных войн, которые активно поддерживались и подогревались маньчжурами. В 1688 г. ойратский хан Галдан нанес объединенным халхаским войскам местных феодалов сокрушительное поражение, в ре­зультате чего те вынуждены были искать защиты у цинской династии. Владетельные князья и первоиерарх монгольской церкви, спасаясь бегством, переселились на территорию Вну­тренней Монголии, где и был организован их переход под маньчжурское подданство.

Очередной этап государствостроительства и преобра­зования монгольской государственности связан с событиями Долоннорского съезда ханов Халхи в 1691 г., на котором был юридически оформлен и легитимизирован переход владе­тельных прав князей к династии Цин, а сама Внешняя Монго­лия была включена в состав Китайской державы. В середине июня 1696 г. Галдан-хан был разгромлен цинскими войсками в районе Торэдджи. Так, Халха лишилась своего государствен­ного суверенитета и стала территорией Цинской империи.

После смерти внучатого племянника Галдан-хана Галдан- Цэрэна в 1745 г. феодальная усобица продолжилась. Этим вос­пользовались китайские власти, которые в 1755, 1756 и 1757 гг. направляли в Джунгарию свою армию, и с ее помощью хан­ство было уничтожено. Процесс ликвидации суверенных мон­гольских княжеств, длившийся с 1634 по 1758 г., был завершен.

К. Дэмбэрэл в работе «Влияние международной среды на развитие Монголии: сравнительный анализ в историче­ском контексте XX века» пишет: «Исследователю Монголии подполковнику Баранову, по данным газеты "Забайкальские новости", удалось разыскать в старинных монгольских архи­вах крайне важный акт, относящийся к XVII в., об избрании монголами маньчжурского императора своим ханом. Акт яв­ляется ответной грамотой богдыхана и определяет права мон­гольских князей как владетельных государей своих княжеств. В заключении грамоты говорится, что в случае падения дина­стии все первоначальные законы восстанавливаются». Таким образом, права монголов на суверенитет переходили к китай­скому императору в результате договорного характера.

Включение Внутренней Монголии в государственную систему империи Цин повлияло на многие факторы в геопо­литической ситуации региона: религиозные, национальные, экономические, политические и географические. Фактически регион оказался важным связующим звеном для распростра­нения маньчжурского влияния и политики новой династии на Северо-Запад в отношении других монгольских территорий.

При этом происходили весьма своеобразные процессы: монголы не стремились получить независимость. Наоборот. Они все глубже и теснее интегрировались в китайское обще­ство, воспринимали обычаи и традиции, изучали язык и при­общались к новым знаниям, назначались на государственные посты и получали награды. Из противников они превратились в вассалов и одновременно - в союзников. Интеграция оказа­лась настолько глубокой, что уже в ХХ в., провозглашая не­зависимость, они использовали китайское Го (государство) в противовес монгольскому Улс.

Вместе с тем цинские власти не разрушили складываю­щуюся веками систему управления, а лишь адаптировали ее для удобства управления присоединенными территориями.

Для нормального функционирования административной системы Внутренняя Монголия была разделена на шесть сей­мов, включая 24 аймака, которые, в свою очередь, состояли из 49 хошунов-знамен. Хошуны в качестве княжеских владений были сохранены и получили легитимизацию со стороны цен­трального правительства.

Система знамен была разработана для военно-полити­ческой организации населения, тем не менее она стала при­меняться и для административно-территориального деления региона⁶. Эта же система использовалась и при включении в состав империи Цин других монгольских племен в последую­щее время. Знамена представляли собой конкретную террито­рию, которой от имени императора управлял князь-дзасак. Со временем власть дзасаков стала наследственной. Таким обра­зом, власть Чингисисдов сохранялась в той форме, в которой она существовала на момент включения монгольских земель в состав империи Цин, без возможности осуществления ряда функций, переданных центральному правительству. Это оз­начало, что утрата суверенитета не повлияла на внутренний уклад монгольского общества и системы управления им.

Хошуны объединялись в аймаки, аймаки - в сеймы, ко­торыми управляли избранные чиновники, находившиеся в непосредственном подчинении у Лифаньюань - органа, отве­чавшего за колониальные и территориальные вопросы. Пекин направлял своего представителя, который именовался «тутун» и осуществлял военный контроль и взаимодействие с местной аристократией.

В созданной системе администрация хошуна считалось государственным органом, осуществлявшим местные функ­ции. Теоретически местная администрация пользовалась собственной автономией т.е. некоторые вопросы продолжали контролироваться монгольскими князьями, но на самом деле маньчжурские административные органы оказывали активное влияние на принятие решений и последнее слово оставалось за ними. В связи с этим, несмотря на наследственный характер княжеской власти, глава хошуна занимал должность с согла­сия маньчжурского императора, и напоминал больше вассала, чем должностное лицо.

Статус Внутренней Монголии кардинально отличался от статуса Внешней Монголии, равно как и отличались ста­тусы князей. Цинская администрация активнее вмешивалась в сеймовые и аймачные дела и имела право созывать сеймо­вые съезды, ставить на их обсуждение необходимые вопросы и добиваться их положительного решения. В связи с этим по своему статусу Внутренняя Монголия более всего напоминала китайскую провинцию, тогда как отношение к Внешней Мон­голии у цинской администрации было отношением колони­стов к покоренному народу. Однако столь пристальное вни­мание и влияние компенсировалось более благожелательным отношением и привилегированным положением, например, при осуществлении официальных церемоний, присуждении почетных званий, заключении браков княжеских сыновей и девушек императорской фамилии и др.

Вместе с тем подобные явления не были массовыми, к тому же сыновья императорской фамилии не стремились к бракам с монголками. Этому способствовала и политика, про­водимая центральным правительством, которая не поощряла браки между китайцами и монголами. Ситуация в конце XIX - начале ХХ вв. показала ошибочность и опасность продолже­ния такой политики, в связи с чем начинается активный про­цесс массовой колонизации монгольских земель. Этим власти пытались решить две задачи: во-первых противостоять все воз­растающему русскому населению восточных окраин империи, а во-вторых, увеличить плотность населения в приграничных районах, чтобы обезопасить их от возможного вторжения со стороны все той же России. Так или иначе, но идеи мон­гольского национализма нашли благодатную почву на фоне непродуманной и запоздалой политики цинских властей. Лифаньюань из статуса департамента был переведен в статус министерства (Лифанпу) с двумя департаментами в его струк­туре: департаментом расследований и департаментом учета и отчетности, на которые были возложены задачи обработки, определение доли пастбищ, колонизации, горнодобывающей промышленности, лесной промышленности, рыбной ловли, воинского обучения и воспитания. Однако принимаемые меры оказались запоздалыми и не только не принесли желае­мого результата, но и спровоцировали обратный процесс.

Еще одна проблема заключалась в двойном подчинении. К началу ХХ в. система знамен в управлении делами монголь­ских земель все еще сохранялась при одновременном суще­ствовании губернаторов как представителей центральной вла­сти. Внутренняя Монголия и ряд других земель с монгольским населением имели старую административно-управленческую конструкцию, даже после Синьхайской революции и про­возглашения Китая республикой. Цинская администрация, и республиканские власти ставили своей основной задачей усиление управляемости подконтрольными территориями. В то же самое время более старые, монгольские управляющие структуры, в которых главенствующее положение занимали многочисленные князья - потомки Чингисидов, сохраняли свое влияние.

В 1907 г. цинское правительство создало три области: Хэй­лунцзян, Гирин и Фэнтьян (ныне Ляонин). Эти территории - родина маньчжуров были известны как Маньчжурия, позднее стали ядром прояпонского Маньчжоу-Го. Одна из целей, ко­торую преследовали китайские власти, - не только совершен­ствование управления отдаленными районами, но и противо­стояние России на Дальнем Востоке. В 1914 г. последовала новая административная реформа, разделившая территорию проживания монголов на четыре административных района, три из которых включали саму Внутреннюю Монголию: Суй- юань, Чахар и Жэхэ.

В начале XX в. значительная часть монгольского этноса на­ходилась в подданстве у Российской империи, их статус и пра­вовое положение регулировались по-разному. Другая часть монгольских народов находилась в китайском подданстве и называлась Внешняя Монголия. В 1911 г. Внешняя Монголия (Халха), изгнав маньчжурских наместников, провозглашала свою независимость. Созданная 30 ноября 1911 г. «Временная полномочная администрация (правительство) Халхасского Ху- рээ» («Халхын Хvрээний бvх хэргийг ™р еренхийлен шийтгэх газар») выпустила всеобщее обращение о независимости всех монгол. Основной аргумент, который активно использовался в дальнейшем при обосновании провозглашения независи­мости, сводился к тому, что империя Цин и Китайская Респу­блика суть разные государства, и вассальные обязательства монголов перед империей Цин и собственно династией закон­чились с ее свержением, а в иные отношения Внешняя Монго­лия и Китайская Республика не вступали.

1 декабря 1911 г. 4 аймака Внешней Монголии распро­странили воззвание, в котором объявлялось о создании неза­висимого монгольского государства. Маньчжурский амбань Сань-Та (Саньдо-ван) и другие чиновники через Кяхту бежали в Китай

Во главе Халхи стал первоиерарх монгольской ламаист­ской церкви Богдо-гэгэн VIII (Джебзун-Дамба-хутухта XXIII), получивший титул Богдо-хана (Великого хана). Тот факт, что страну возглавил не представитель рода Чингисхана, а дру­гой человек, вполне объяснялся глубокой религиозностью монгольского населения. По оценкам специалистов, к 1921 г. в стране насчитывалось 747 буддистских монастырей и 120 тыс. монахов и священников при общем населении страны в 650 тыс. чел.

Статус Богдо-гэгэна не нашел своего четкого закрепле­ния в Манифесте о независимости, и этот факт, а также от­сутствие закона о престолонаследии закономерно усиливали неустойчивость положения Богдо-гэгэна в качестве главы государства, фактически получившего неограниченную право­выми нормами власть. О неограниченности характера теокра­тической власти Богдо-гэгэна можно утверждать, учитывая и наличие помимо административных также весьма широко­го круга законодательных функций. 16 декабря 1911 г. было сформировано правительство, включающее 5 министерств: внутренних дел; иностранных дел; военных дел; финансов; судебных дел. 20 июня 1912 г. Богдо-гэгэн издает указ об об­разовании совета министров, определяющий, среди прочего, что правительственными чиновниками могут быть только ла­маисты, «с требованием ламаизма будет согласовываться весь образ государственного управления Монголии». В 1914 г. соз­дается двухпалатный совещательный орган. Верхняя палата образовывалась высшими светскими и духовными руководи­телями, а нижняя — чиновничеством и администрацией ни­зового уровня. Однако это не был ни представительный орган, ни орган, ограничивающий полномочия хана, который стал полноправным хозяином Халхи.

Поводом для возобновления движения за национальную независимость стали события, происходящие в Китае на ру­беже 1911—1912 гг. 1 января 1912 г. временное правительство Китайской Республики получило политическую власть над страной и перешло к формированию республиканских ин­ститутов, пока при номинальном сохранении монархии. По­литический центр революционеров расположился в Нанкине во главе с временным президентом Сунь Ятсеном. Фактически обновленная государственность унаследовала и территорию, и традиции прежней империи Цинов, превращаясь в поли­этническую республику, включающую, помимо собственно ханьских земель, территорию Тибета, Внешней и Внутренней Монголии. За основу мультикультурной цивилизации были положены 5 принципов Сунь Ятсена, суть которых сводилась к совместному гармоничному проживанию «под общей кры­шей». Однако данные принципы были идеалом и не учитыва­ли центробежных тенденций, набиравших силу на окраинах китайских земель.

С падением династии Цин и созданием Китайской Респу­блики в 1911 г. революционный дух проник в сознание мон­голов, которые не преминули воспользоваться сложившейся неразберихой и объявили независимость. В это же время на­блюдается возрастающая активность со стороны Российской империи в этом регионе, что связано с весьма существенными геополитическими интересами в Монголии и Китае. Анало­гичную активность начинает проявлять и Япония, чьи интере­сы тоже находятся в рассматриваемом нами географическом пространстве. Причины, по которым обе державы стали вме­шиваться в процессы восстановления монгольской государ­ственности, заключались в том, что после русско-японского соглашения 1907 г. Монголия перестала быть только объектом русско-китайских отношений. Она стала не менее важным объектом в русско-японских отношениях. Было заключено Соглашение, которое состояло из гласной конвенции, провоз­глашавшей приверженность обеих держав принципу сохра­нения статуса-кво на Дальнем Востоке, и секретный договор, устанавливавий вхождение Северной Маньчжурии и Внешней Монголии в сферу влияния России, а Южной Маньчжурии и Кореи - в сферу влияния Японии. Вообще монгольский во­прос де-юре регулировался этими соглашениями, по крайней мере, до окончания холодной войны. Внутренняя Монголия (ст. 2) была разделена по пекинскому меридиану на восточную (японскую) и западную (русскую) сферы влияния.

Ведя переговоры с Россией, Япония расширила границы своей сферы влияния в регионе, в результате чего монгольские народы, и без того находившиеся в разной степени зависимости от цинского Китая, оказались «разведены» по разным сферам ге­ополитических интересов. Таким образом, Северные земли мон­голов - Халха или Внешняя Монголия - вошли в сферу россий­ского влияния, из которой не выходили вплоть до распада СССР, а южные и восточные земли - в сферу японского влияния, что и послужило причиной формирования в 1930-е гг. нескольких государствоподобных образований на территории Северного и Центрального Китая. Япония при помощи Квантунской армии стала использовать подконтрольные территории в своих интере­сах. Однако исследовательский интерес к Внешней Монголии в отечественной науке был всегда выше, чем к Монголии Внутрен­ней, в связи с чем настало время восполнить имеющийся пробел.

После провозглашения независимости Внешней Монго­лии, Монголия Внутренняя тоже стала искать пути обретения самостоятельности. По данным, приводимым М. Россаби, не­которые первичные источники, опубликованные до 1970-х указывали на восстания во Внутренней Монголии в 1861, 1864, 1870, 1890, 1899, и 1901 гг. Тот факт, что Халха опиралась на Россию, был известен монгольским князьям и они надеялись на помощь с ее стороны и для себя. Однако от российских представителей был получен уклончивый ответ, который под­разумевал невмешательство в дела Внутренней Монголии в силу того, что согласно договору 1907 г. эта территория вхо­дила в сферу влияния Японии. Таким образом, судьба Вну­тренней Монголии была предопределена и именно к Японии монгольский князь Гунсэнноров, о личности и деятельности которого будет сказано далее, обратился за помощью и фи­нансовой поддержкой²⁰.

К концу января 1912 г. судьба династии Цин была решена. Князь активизировал контакты с японской стороной по полу­чению помощи и займа, в результате чего 29 января было под­писано тайное соглашение о выделении 200 000 иен нескольки­ми траншами, поставках оружия и использовании японских военных специалистов в качестве консультантов в ходе даль­нейших действий. Первый транш должен был составить 90 000 иен, следующий в сумме 80 000 иен обеспечивался оружием. Именно эту дату можно считать условно отправной точкой проникновения японских военных в республиканский разва­ливающийся Китай.

В середине апреля 1912 г. князь сделал попытку провоз­глашения независимости и присоединения к Внешней Мон­голии, но не получил широкой поддержки со стороны мест­ных князей, верхушка которых представляла собой старую родовую аристократию со старыми привилегиями, устоями и взглядами. Они не торопились расставаться с ними ради при­зрачной идеи о независимости.

В середине июня Япония направляет обещанную партию оружия, однако китайские войска, своевременно извещенные об этом, перехватили груз. Таким образом, попытка приобретения оружия у японских офицеров, находящихся в то вре­мя в Пекине, провалилась, поставщики оружия были перехва­чены и частью арестованы, частью убиты, при этом сам князь избежал ареста, приняв сторону республиканцев.

Гунсэнноров сделал несколько попыток сформировать союз с духовным и политическим лидером халха-монголов, главой теократической Внешней Монголии Богдо-гэгэном VIII в начальный период завоевания ею независимости. Им вынашивались планы возрождения Великого Монгольского государства через отделение от Китая Внутренней Монголии и присоединение к ней Монголии Внешней. Однако полити­ческая неразбериха, хаос, раздробленность и разобщенность значительной части населения монгольских хошунов не по­зволили им воплотиться в жизнь.

Когда Гоминьдан пришел к власти в начале 1927 г., плани­ровалось превратить Внутреннею Монголию в некий этнический центр, что было до этого сделано с рядом других народов Китая. В 1928 г. китайское правительство приступило к преобразовани­ям. Суйюань, Чахар и Жэхэ получили статус провинций. Созда­ние провинций имело целью еще большее включение монголь­ских территорий в ханьское пространство и более интенсивную ассимиляцию местного населения. Статус провинции получила и Нинся, впервые выделившись в самостоятельную админи­стративную единицу. Но такие преобразования не встретили от­клика со стороны местного населения, которое требовало, чтобы Внутренней Монголии был присужден статус автономной обла­сти, в виду ее особой исторической и экономической значимо­сти. Так, согласно решению ЦК Гоминьдана было созвано специ­альное заседание, чтобы обсудить будущее статуса Внутренней Монголии, которое не принесло желаемого результата.

18 сентября 1931 г. произошел Маньчжурский инцидент, в результате которого правительство Японии силами Квантун- ской армии начинает открытую военную кампанию на конти­ненте, в результате которой под непосредственным контролем оккупационных сил оказываются центральные аймаки Вну­тренней Монголии, располагавшиеся на территории провин­ций Чахар и Суйюань.

Территория исторической области Чахар представляет собой центр Внутренней Монголии. Происхождение назва­ния историками трактуется неоднозначно, однако существует красивая легенда об озере «Ча-Хан» или «Байхай», на берегах которого в 1280 г. великий хан Хубилай построил дворец, в ре­зультате чего здесь образовалось поселение, воспринявшее в искаженном виде название озера.

В 1914 г. из нескольких уездов и 11 городов провинции Хэбэй был образован особый район Чахар, которым управ­лял военный губернатор (датун). Административным центром был определен город Чжанцзякоу.

В 1928 г. Национальное правительство преобразовало осо­бый район в провинцию, площадь которой составила 107 677 кв. миль, а население 2 035 957 чел. Было сформировано провин­циальное правительство, которое бежало после занятия терри­тории Японцами. Параллельно с этим ячейка Коммунистиче­ской Партии созвала собрание народных депутатов провинции, избрала членов и председателя провинциального правитель­ства, и делает попытки оказывать сопротивление японским ок­купантам. Столицей ими был выбран город Сюаньхуа, а терри­тория влияния охватывала 5 уездов, 38 сомонов, 1 пастбище.

После завершения Второй мировой войны в 1945 г. в июне 1946 г. началась гражданская война. В октябре войска, верные Нан­кинскому правительству, покинули город Чжанцзякоу, а провин­циальное правительство из Сюаньхуа переместило столицу туда. В 1947 г. Внутренняя Монголия, на этот раз под эгидой коммуни­стов, в очередной раз провозгласила автономию. 24 декабря 1948 г. было сформировано народное правительство, а в 1954 г. Чахар вошел в состав автономного района Внутренняя Монголия.

На западе Чахар граничил с исторической областью Суй- юань. Изначально территория Суйюани была степью, заселен­ной монголами-кочевниками, однако со времени правления императора Канси край стал развиваться в сторону земледе­лия и оседлости, крестьяне один за другим пересекали Вели­кую китайскую стену, переплывали реку Хуанхэ, развивалось сельское хозяйство, население территории увеличивалось, об­разуя многолюдные поселения.

Судьба этой области в ХХ в. схожа с судьбой Чахара. В 1914 г. она была выделена из провинции Шаньси в особый рай­он, переданный под управление командующему гарнизоном г. Гуйсуй. В 1928 г. стала провинцией площадью 112 494 кв мили и населением 2 083 693 чел. Оккупированная японцами в 1937 г. провинция была освобождена в августе 1945 г., пережила ужасы гражданской войны и вошла в состав КНР. В 1950—1954 гг. На­родное Правительство Суйюани отменило знаменное деление. В июне 1954 г. центральное правительство одобрило упразднение провинции Суйюань и включение ее в состав автономного райо­на Внутренняя Монголия. До этого столица провинции Гуйсуй была переименована в Хух-Хото, вернув городу старое название.

Именно Чахар в 1933—1937 гг. был «ядром» Монгол-Го, к которому в 1937 г. была присоединена Суйюань, в 1939 г. - Южный Чахар и Северная Шаньси, что послужило поворот­ным моментом в создании Мэнцзяна.

После потери государственной самостоятельности в XVII в. различные ветви монголов были разобщены. Их статус в каче­стве суверенных правителей был ликвидирован, а земли вклю­чены в состав империи Цин. Однако это не означало ни смены системы управления, ни ликвидации древних княжеских стату­сов и привилегий. В новых условиях они получили поддержку центрального правительства и стали надежной опорой в соз­дании одной из самых крупных империй Востока в Новое вре­мя. В XX в. происходит процесс крушения империи Цин, что приводит к восстановлению государственности на территориях коренных улусов Внешней Монголии и попытке осуществить подобные действия среди князей Внутренней Монголии. Но для данной территории, более интегрированной в китайскую государственную систему задача получения самостоятельности оказалась на тот момент невыполнимой и отодвинула провоз­глашение независимости на два десятилетия вперед

История государства и права